Зинаида Васильевна Нечмир (Голышева)

МЫ РАБОТАЛИ БУДИЛЬНИКАМИ

Воспоминания Зинаиды Васильевны Нечмир (Голышевой)

Семью нашу раскулачили и выслали с Урала в Мурманскую область задолго до моего рождения - в 1930 году. Я родилась в войну и воспоминания мои относятся к 1950-м годам. Жили мы на 25-м км в деревянном бараке. Не голодали, поскольку я была единственным ребенком в семье. Девять братьев и сестер к тому времени умерли, два брата (родной и сводный) жили со свои ми семьями. Были одеты и обуты. На школьной фотографии я сижу в маркизетовом платье, рукав фонарик, шароварах с начесом, валенках. Школьную форму надевали по праздникам.
Запомнился один подарок на день рождения - кирзовые сапоги, которые подарил мне состоятельный дядя. Денег от получки до получки не хватало - перехватывали у соседей. Много времени мы, дети, проводили в очередях: за хлебом, за штапелем. По улицам ходили серые колонны заключенных: серые ватники, серые штаны, серые шапки-ушанки.
Иногда к дому подходила нарядно одетая женщина в немыслимой шляпке и спрашивала у нас, детей, нельзя ли у кого-нибудь переночевать: она приехала из Ленинграда навестить заключенного брата. Особой доблестью считалось заполучить такую гостью и привести к родителям на постой. Мне это удавалось чаще других, может, оттого что семья была небольшая - 3 человека и проще было найти место для гостьи.
А еще мы работали будильниками - должны были будить родителей перед ночной сменой. Иногда будильники засыпали до срока. Что тут было, лучше не вспоминать: мама с глазами, полными ужаса, натягивает ватник, платок и со словами
“Господи, только бы свой человек был на проходной!”
- мчится на рудник. Судя по тому, что мы с ней не разлучались, ей везло на своих.
Жизнь познавали в сравнении. Как-то на лето меня отправили в город Пушкин под Ленинградом к сводному брату. Он с семьей жил в комнате в бараке, вместе с ними в той же комнате жили еще две семьи. “Мы лучше живем,” - подумала я. - “У нас всего одна семья в комнате”.
Спустя какое-то время меня наградили путевкой в “Артек”. Сорок дней я жила на другой планете. Потом сказка закончилась, сказали, что нужно собираться домой. Я разрыдалась: не хотелось возвращаться из дворцов, устланных коврами, окруженных кипарисами, с видом на море, в убогие бараки, где вместе с мамой драили места общего пользования во время дежурства.
Телевизоров у нас не было, поэтому в кино ходили почти каждый день. Очень любили устраивать концерты художественной самодеятельности, летом прямо на улице, зимой в длинном коридоре барака. Игры, в которые играли: лапта, прятки, штандор, "семь камушек", классы, чика. Спорт был очень популярен: лыжи, коньки, волейбол, баскетбол и, конечно, акробатика, которой до умопомрачения занимались в барачных коридорах. Читали много и беспорядочно. Мы, дети, не чувствовали себя несчастными.
Однажды от избытка чувств я написала стишки в “Пионерскую правду”. Спасибо редакции, которая не опубликовала этот опус, а прислала мне вежливый отказ на красивом фирменном бланке, которым я гордилась и долго хранила. Правда, стихи писать не перестала. Вот и вам высылаю несколько своих стихотворений на тот случай, если в сборнике воспоминаний найдется место и для творчества репрессированных.

* * *

Всех убогих, юродивых
Узнаю со спины.
Понимаю, что вроде бы
Нет моей тут вины.

Слабоумьем, увечьями
Наводнили мы Русь.
Куполами увенчана.
Развенчать не берусь 

Только с каждою встречею 
На душе все темней.
Кто воздаст за увечия ?
Объясните вы мне.

Сколько сирых у Родины!
А ведь нету войны.	
Всех убогих, юродивых
Узнаю со спины.

 *  *  * 
Защищена уральскою броней
От всех нападок и от всех   напастей.
Здесь, за Хибинской каменной стеной,
Над именем моим никто   не властен.

Никто не властен. только вот   броня
С годами толще, тяжелей   и зримей.
И кажется, что это западня
И что никто с меня ее не снимет.

И если я судьбе наперекор
Себя на эту пытку обрекаю,
То только оттого, что милый   взор
Обжег, отринул и куда-то канул.

*  *  *
В названиях церквей случайных нет созвучий
И, видно, оттого названья те живучи.
И не был предок наш наивным иль дремучим,
Коль выбрал имена, что не отыщешь лучше.
А если мы - вразброс?  Тому виною случай.
И ты себя, мой друг, не упрекай, не мучай -
Лишь в именах церквей случайных нет созвучий.

 г.Апатиты

Из книги воспоминаний спецпереселенцев: