Лариса Лазутина Однажды друзья вытащили меня на прогулку в подмосковный лес, и ближе к концу похода мы вышли на тренировочную трассу подаренную москвичам Ларисой Лазутиной, нашей легендарной лыжницей, которую у нас знают все.

А я сегодня чуть ли не единственный человек, который знает о другой Ларисе Лазутиной, жизнь которой оборвалась очень рано.

Мои родители жили тогда на Дальнем Востоке, папа – офицер, дорожник, строил шоссейные дороги, сначала строителями были солдаты, потом их заменили заключенными.

В тридцать восьмом отца арестовали. Статья 38, «букет». Моя мама, ее звали Вера Федоровна, осталась одна, все в поселке, кто раньше искал дружбы жены начальника строительства, перестали с ней здороваться.
Ларисе было меньше года и она была вторым ребенком в нашей семье, но единственным – Толик умер, когда ему было два года. Я тогда был уже в зримом, но еще в предродовом состоянии.

Арест отца, обыск (забрали патефон и пластинки), отчуждение друзей – этого одного достаточно для молодой женщины, но еще - заболела Лариса, причем сразу и сильно. Врач не приходил, побоялся и девочка умерла, сгорела за три дня.

Гробик принесли наутро, поставили на крыльцо, кто – неизвестно. И еще когда гроб с девочкой стоял дома на столе, к маме пришли два нкаведешника, из тех, что раньше заискивали перед отцом, и сказали, чтобы она убиралась из поселка в 24 часа. И добавили, благодари, мол, свое брюхо, что не взяли тебя вместе с мужем.
Хоронить Ларису на кладбище не разрешили, сказали – дочери врага народа место в общей лагерной могиле.

- Я отнесла гробик, -рассказывала мама, - к лагерным воротам, вышел заключенный, такой большой детина, сказал, не бойся, мама, похороним твою дочку по человечески. И унес.

Этот поселок назывался Бикин, двести километров по железной дороге от Хабаровска в сторону моря. Там в общую могилу с уголовниками, бытовиками и политическими в далеком и страшном 38м году легла моя сестра Лариса Лазутина.

У соловецкого камня